Неизвестные страницы истории. «Ковчег детей». Уехали на три месяца, а вернулись через три года

«Папе повезло – в Кургане, куда отправили группу детей, он попал в семью врача, который хорошо к нему относился и кормил наравне со своими детьми, а вот его брат Михаил оказался у купца, заставлявшего 11-летнего мальчика тяжело работать».
Помощь пришла, когда всем уже начало казаться, что ждать ее неоткуда, — от американского Красного Креста. В детских колониях стали появляться «посторонние люди в полувоенной форме иностранных войск». Это были инспекторы русской миссии Американского Красного Креста, появившейся в России вместе с американским экспедиционным корпусом в мае 1918 года. Положение петроградских детей было бедственным, и, как справедливо решили американцы, им «намного нужнее душеспасительных бесед, лекций о морали и хорошем поведении – горячая сытная пища, тёплая одежда и надёжная крыша над головой».
Американский Красный Крест принял детей под своё покровительство, начальником «Сибирской петроградской детской колонии», как она стала теперь именоваться, был назначен полковник Красного Креста Райли Аллен.
Разрозненные группы колонистов из «питательных колоний» собрали в поселке Тургояк под Миассом. Здесь в распоряжении детей и преподавателей оказались 14 коттеджей, где имелось отопление, мебель, постельное белье. Всех обеспечили теплой зимней одеждой и горячим питанием. Были оборудованы учебные классы, стало возможно организовать полноценный учебный процесс.

Имелись клуб с драматическим кружком и хором, мастерские, баня, лазарет, транспортные лошади с повозками, сельскохозяйственный инвентарь. Колонисты сами заготавливали дрова, ловили рыбу. А дисциплину и порядок поддерживали советы старост, избираемых коллективом каждого коттеджа.
Из официального документа американской миссии Красного Креста в России: «Весной 1919 г. армии адмирала Колчака постепенно продвигались к Петрограду с Урала, и казалось, что правительство большевиков может пасть, и таким образом детей можно будет вернуть домой в течение лета. Более 500 детей были собраны к этому времени на территории летней фермы у озера Тургояк. Мы надеялись перевезти их оттуда (а также 300 детей, остававшихся в других городах Урала) в Петроград ещё летом. Однако судьба повернулась против Колчака. Его армии понесли сокрушительные поражения, и его фронт развалился. Большевики продвигались к озеру Тургояк. Красный Крест счёл опасным оставлять детей в зоне боёв и решил перевезти их на Восток, – сначала в Омск и Томск, а затем во Владивосток через всю Сибирь».
В транспортных вагонах, которые побелили и нарисовали на них огромные красные кресты, колонистов по Великой Сибирской магистрали отправили на восток. Маршрут, продолжавшийся около двух месяцев, был таким: Миасс — Омск (где встретились обе колонии) — озеро Байкал — Чита — Маньчжурия — Харбин — Владивосток.
Колонист Н.Внуков спустя много рассказывал, что эшелоны с детьми сначала попали к Колчаку, и тот отнёсся к ним хорошо, приказал выдать бельё, одежду, продукты, но сделал своими заложниками. Эшелоны колонистов отступали вместе с Колчаком, затем адмирал отправил их на Дальний Восток. «Красным партизанам нечем было кормить нас, и они от нас отмахнулись, так мы попали к атаману Семёнову, потом к японцам в Манчжурии. Плохо обращался с нами только атаман Семёнов, он порывался призвать старших мальчиков в армию и даже призвал 16 человек, которые так и сгинули на Дальнем Востоке», — вспоминал Н.Внуков.
Как бы то ни было, до Владивостока добрались к осени 1919 года. Часть колонистов — в основном старшего возраста — поселили в пустующем здании кирпичной казармы на пригородной железнодорожной станции.

Остальных вместе с представителями Красного Креста разместили на острове Русский в бухте Золотой Рог. Как и на прежнем месте, кроме хороших бытовых условий у детей были школа и кружки, где обучали разным профессиям, старшие школьники посещали гимназию во Владивостоке. Кроме того, Красный Крест полностью финансировал содержание детей, их обучение и лечение. Им даже подарили музыкальные инструменты, благодаря чему у них образовался свой ансамбль. Колонисты своими силами устраивали праздничные вечера и театрализованные представления. Большое внимание уделялось и спорту — с детьми занимались плаванием, боксом, водили в походы. Единственное, чего не было, – это связи с домом, и из Владивостока вести в колонию не попадали, дети жили довольно замкнуто. Кончено, они очень скучали по родителям — дети были оторваны от дома вот уже ровно два года.
В это время американская администрация начала рассматривать возможность отправки детей домой. Были даже приготовлены эшелоны, но и весной-летом 1920 г. везти колонию в Петроград через Дальний Восток, Сибирь, Урал не представлялось возможным. Во многих местах ещё продолжались бои, были разрушены железнодорожные пути, в стране властвовала разруха. И тогда принимается решение вывезти детей через Атлантический и Тихий океаны в один из портов на Балтике.
Требовалось зафрахтовать океанское судно, но ни одного американского корабля найти не удалось (летом 1920 г. США выводили свой экспедиционный корпус из России), не нашлось ни одного парохода, за фрахт которого можно было заплатить рублями. И тут поручение Райли Аллена взялся выполнить Барл Брэмхолл, «завхоз» колонии. «У меня было на руках тогда 250 тысяч рублей в керенках и царских ассигнациях. Я понимал, что скоро эти деньги обратятся в никому не нужные бумажки, и поэтому выехал в Харбин, где были целые ряды меняльных лавок. Я побаивался, что создам инфляцию на этом чёрном рынке, если выложу сразу все свои деньги. Поэтому мне пришлось заниматься обменом почти месяц и выкидывать на рынок, чтобы не вызвать подозрения, небольшие суммы. Но в конце концов я всё поменял на доллары», — вспоминал Барл Брэмхолл.

На доллары наняли японский сухогруз с японской командой, но еще около месяца заняла переделка судна для путешествия более 1000 человек (около 800 детей и 283 взрослых: педагогов и обслуживающего персонала). 12 июля 1920 года корабль отплыл из Владивостока. В тот день Райли Аллен писал в своем дневнике: «Мы отправляемся с самыми впечатлительными и чувствительными в мире детьми». Там же было сказано, что самому старшему колонисту было 20 лет, а самому младшему – 3 года 10 месяцев (видимо, это был ребёнок кого-то из сопровождавших колонию взрослых). В дневнике Аллена упоминались и более грустные факты, касающиеся душевного состояния некоторых детей: «Истерия – 1, шизофрения – 2, не исключена попытка самоубийства». Что же касается национального состава Петроградской колонии, то он был пёстрым: русские, ураинцы, белорусы, евреи, поляки, латыши, эстонцы, два француза, англичанин, швед, иранец и финн. Брал Брэмхолл называл корабль Ноевым ковчегом.
Через несколько дней пассажиры корабля прибыли в Японию в порт Муроран на острове Хоккайдо. «Папа рассказывал, как это было интересно и необычно: их повели на экскурсию в школу, где японские школьники показывали концерт, в цирк, где представляли национальные виды борьбы, на улицах все были в сандалях на деревянных колодках, и потому постоянно слышался стук. Колонистам выдали карманные деньги, старшим немного больше, поэтому папа и его братья сложились и купили фотоаппарат «Кодак», которым и начали фотографировать. К сожалению, фотоаппарат и многие другие вещи были украдены у мальчиков почти в день приезда в Петроград, когда их выследили до самого дома, а оставшиеся фотографии в большинстве своём пропали во время ленинградской блокады», — рассказывает Елена Румановская.
Нужно было отправляться дальше. Корабль с детьми отплыл из Мурорана 16 июля 1920 года, взяв курс на Сан-Франциско. В течение следующих двух месяцев плавания дни колонистов были заполнены до предела: учебные занятия, спорт, уроки английского. Некоторые девочки прошли курсы подготовки сестер милосердия, стажировались в судовом лазарете. Впоследствии большинство из них избрало медицину своей профессией.

Кроме того, на корабле была библиотека, и проводились занятия по размещению в спасательных шлюпках и ложные тревоги.
Прибывший в Сан-Франциско корабль с детьми вызвал большой ажиотаж. Дипломатических отношений, как известно, у США с Советской Россией не было до 1933 года, и потому петроградские дети были первыми своего рода представителями новой жизни. «Встреча в Сан-Франциско произвела на папу большое впечатление: он рассказывал, как их корабль окружили лодки и катера с репортёрами и фотографами, какая толпа встречала их на причале, как все хотели к ним прикоснуться, дарили сласти и сувениры, задавали множество вопросов, например, ходят ли по улицам Петрограда медведи? Папу удивило в то время, что все американцы жевали резинку – русские дети не были с ней знакомы», — делится воспоминаниями отца Елена Румановская.
На следующий день газеты вышли с заголовком «Красный Крест спас 782 русских ребёнка», где рассказывалось о путешествии детей и работе Красного Креста, а так же помещено дружеское приветствие президента США Вудро Вильсона и его супруги, озаглавленное «К русским детям Петрограда».
«Представители «Армии спасения» выдали каждому колонисту по апельсину, жевательной резинке и Евангелию в шёлковом переплёте. Детей поселили в казармах Форт-скот, за ограду не выпускали, так как беспокоились за их безопасность. Зато приём был устроен роскошный: в Сити-холл колонию принимал глава города. А потом был концерт и танцы» (из рассказа Е.Румановской).
На следующий день дети побывали в парке «Золотые ворота», где они устроили самый настоящий концерт. Американцам не верилось, что дети из «дикой страны» умеют играть на музыкальных инструментах, ставить спектакли и петь, но успех был потрясающим: маленьких артистов забрасывали цветами и насыпали целую клумбу подарков.
Три дня в Сан-Франциско пролетели быстро, и корабль с колонистами взял курс на Нью-Йорк через Панамский канал. Плыли вдоль берегов Америки, пересекли тропик Рака (Северный) и в августе 1920-го прибыли в город Панама, самую южную точку путешествия.

На следующее утро корабль двинулся по многокилометровому каналу, делая остановки в шлюзах, и люди, собравшиеся на берегу, бросали детям на борт журналы, фрукты, шоколад, печенье. Каждый набрал по большому мешку сладостей и фруктов, отчего многие потом «страдали животом».
За несколько дней до приезда в Нью-Йорк была получена телеграмма из Вашингтона с сообщением, что колонисты поедут не домой, а во Францию, там, в районе Бордо, уже были приготовлены для детей казармы французских моряков. В ответ на это колонисты отправили руководству Красного Креста официальный протест с 582 подписями. Они уже больше двух лет не видели родителей, и кроме того, никто не вправе был решать за них их судьбу.
28 августа 1920 г. газета «Русский голос» в Нью-Йорке вышла с лозунгом «Привет вам, дети свободной России!» и на первой странице напечатала: «780 детей прибудут сегодня в нью-йоркский порт».
Колонистов пришли встретить 3 тысячи бывших русских подданных и журналисты почти всех нью-йоркских газет. Приём был ещё горячее, чем в Сан-Франциско. Тем не менее, колонисты опять жили на острове в военных казармах под охраной – американцы очень боялись «коммунистической заразы».
Тем временем продолжалась борьба за возвращение в Россию: 400 старших колонистов собрались на митинг и написали протест по поводу отправки колонии во Францию: «Мы, колонисты и колонистки Петроградской детской колонии, заявляем американскому Красному Кресту, что мы во Францию не поедем. Мы не можем поехать в государство, благодаря которому население России десятками и сотнями тысяч умирало и умирает от последствий блокады, орудия войны, посылаемые Францией в Польшу, уносили и уносят в могилу сотни тысяч русских молодых сил.
Мы не можем жить в стране, где русские солдаты, проливавшие кровь в продолжение нескольких лет на Западном фронте за чуждые русским интересы Франции, были ими расстреляны или отправлены на каторжные работы в Африку. … Мы требуем, чтобы американский Красный Крест изменил своё решение относительно отправки нас во Францию и отправил нас в Петроград».

Некоторые члены русской колонии в Нью-Йорке предлагали усыновить или удочерить кого-нибудь из детей. «Папа тоже получил такое предложение и отказался», — рассказывает Елена Румановская. Вот как вспоминал об этом её отец, Леонид Кантор: «Какой-то мужчина, говоривший по-русски, повёз меня в большой торговый центр, где было всё, что душе угодно. Первым делом он повёл меня в баню, купил мне новое бельё и одежду, потом в парикмахерскую, потом чем-то угощал в кафе и, наконец, отвёз к себе домой. Вокруг меня собралась вся семья, и меня стали спрашивать: «Мама есть?» – «Да». – «Это маме». «А папа есть?» – «Есть». – «Это папе» и давали подарки. Американский свитер, подаренный тогда, сохранялся в семье ещё долго, был, кажется, портсигар и что-то ещё, но всё, кроме свитера, было украдено сразу по приезде в Петроград».
Две недели спустя дети вернулись на ставший уже родным корабль, потребовав и получив официальное подтверждение от Красного Креста, что во Францию их не повезут (без таких гарантий старшие колонисты отказывались возвращаться на пароход).
Русская колония Нью-Йорка подарила каждому колонисту новый костюм, бельё и чемодан, а американский Красный Крест снабдил судно не только припасами, но и холодильниками, электровентиляционными установками, кинопроекторами, оборудованием для госпиталя и хлебопекарни. Но не все петроградские воспитатели решили возвращаться в Россию, многие остались в США.
Предстоял трехдневный визит во Францию, в течение которого колонисты решили на берег не сходить, так как всё ещё опасались, что их оставят во Франции. Директор же местного отделения американского Красного Креста, посетив колонию, оценил её так: «Нигде в Европе вы не найдёте такой большой группы столь хорошо откормленных и ухоженных молодых людей!» А вскоре пароход направился в пролив Ла-Манш, разделяющий Францию и Англию, и затем в Кильский канал до порта Койвисто (сейчас – это Приморск Ленинградской области). В Койвисто колонисты прибыли 9 октября 1920 года.
Тем временем петроградская «Красная газета» начинает сообщать некоторые скудные, неточные и запоздавшие сведения о колонии (впервые после апреля 1920 года).

Сложно представить себе, что пережили за всё это время родители детей, не получая никаких известий о них…
«Дети возвращаются из Сибири. Во Владивостоке получено сообщение о возвращении в советскую Россию детских сибирских колоний. Колонии выехали из Владивостока 13 июля текущего года. Дети едут через Сан-Франциско, Панаму, Нью-Йорк. Отсюда их направляют морем в один из балтийских портов, куда они прибудут в начале октября», — говорилось в газете.
Однако на этом история не закончилась: американцы арендовали для колонии пустующий санаторий Халлила на Карельском перешейке (ныне — санаторий «Сосновый Бор»), где колонисты провели ещё 2-3 месяца. Последняя задержка была вызвана тем, что Красный Крест не был уверен, все ли родители живы, и нет ли среди детей таких, которым некуда возвращаться. Всем детям предложили написать письма домой, затем долго ждали ответа. «Папа рассказывал, что тех детей, у которых родители умерли, заочно усыновляли и удочеряли, и ответы пришли всем», — говорит Румановская.
Виза на въезд в РСФСР была получена в октябре, но первая партия детей отправилась в Петроград только 20 декабря 1920 года, а последняя пересекла границу 25 января 1921-го. Всего 777 человек.
Когда вагоны поезда подошли к пограничной станции Белоостров, колонистам пришлось пешком переходить границу по наскоро сделанному мостику через реку Сестру. Пограничная линия была проведена посередине реки, с финской стороны стоял представитель американского Красного Креста и финский солдат, с советской – два красноармейца с винтовками. На другой стороне реки стояли теплушки, в них дети и все остальные прибыли на тот самый Финляндский вокзал, с которого они уезжали почти 3 года назад. Путешествие закончилось, начиналась другая жизнь.
Среди колонистов и их спасителей оказались люди, впоследствии ставшие очень известными. Один из них — самый старший из колонистов Костя Иванов, через много лет стал серьезным учёным, сотрудником Института растениеводства и спас жизни многих ленинградцев, составив особый рецепт блокадного хлеба.

Другой колонист, ставший известным и прославленным советским хореографом, Леонид Якобсон, тщательно скрывал этот эпизод своего детства. Об этом не знала даже Майя Плисецкая, с которой у него были доверительные отношения. По этой же причине лишь немногие участники кругосветного путешествия в последующие годы поддерживали между собой отношения. Об этих событиях из своего детства они предпочитали не вспоминать: пребывание за границей в период холодной войны и железного занавеса могло обернуться нешуточными последствиями.
В 1973 году в Россию из Сиэтла приехал Барл Брэмхолл. С помощью радио и Красного Креста Брэмхолл разыскал оставшихся к тому времени в живых бывших колонистов. Около сотни из них пришли на встречу с ним, спустя 50 лет после возвращения на родину.
Но в то время во всей этой истории было еще достаточно белых пятен. Поэтому через много лет, в начале 2000-х годов, потомки многих колонистов решили продолжить изучение событий, связанных со спасением их родных. В результате были написаны книги и статьи, создана и успешно экспонируется большая передвижная выставка, а так же установлены контакты с заинтересованными лицами в городах и странах на всем маршруте путешествия колонистов. И эта работа продолжается по сей день.
.
Источники: Е.Румановская «Кругосветное путешествие на фоне Гражданской войны в России»;
https://zagadki-istorii.ru/pod-senju-krasnogo-kresta/

*